Keep calm and create a masterpiece.(с)
Название: И реки захлебнутся кровью
Автор: sweet_imagination
Бета: [J]akino_ame[/J], нагината.
Размер: мини, 2627 слов
Пейринги/Персонажи:
Хама
/Катара
, Зуко
, Ян Ро
Категория: фемслэш
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: R – NC-21
Предупреждения: смерть персонажа
Краткое содержание: Хама научила Катару не только магии крови.
Примечания автора: огромное спасибо [J]akino_ame[/J] за бетинг, вёрстку и живительный пинок.
Катара не задумывалась об этом раньше, ей было достаточно той магии, что текла по её телу. Повинуясь умелым движениям, вода становилась хлёсткой, словно лоза, твёрдой, как камень, могла облаком уноситься ввысь. Невозможно было не восхищаться этой силой, что могла в равной степени увечить и исцелять хрупкое человеческое тело. Быть ласковой, словно руки матери, опасной, как дикое животное.
Много лет, шаг за шагом, Катара проходила всё дальше по пути мага воды, постигая один за другим секреты мастерства. Каждый учитель, будь то свиток пергамента или вздорный северянин, несли в себе знания, которые она усваивала с особой тщательностью. Чтобы помочь Аангу, чтобы защитить брата, чтобы найти отца, чтобы выиграть войну. День за днём именно эти цели яркими кольцами светились перед ней во время изматывающих перелётов, опасных сражений, бесконечных тренировок.
Только один учитель показал Катаре её настоящее лицо. Хама была единственным уцелевшим магом воды из её родного племени. Связь с прошлым и напоминание о том, что жестокость племени огня может сделать с человеком. Никогда ещё Катара так сильно в ком-то не разочаровывалась. Мудрость, безграничное мужество и терпение этой женщины оказались всего лишь следствиями безумия. В её внутреннем мире царил хаос, она объявила войну не только солдатам, но всему племени огня, каждому человеку, верившему в справедливость правителя.
Она извратила, использовала сокровенные знания, чтобы выжить и отомстить, а затем хитростью заставила Катару перенять её мастерство. Это было самым страшным подарком, который учитель мог дать своему ученику — смертельная для души, разрушающая саму суть свободы магия крови.
Катара помнила каждый момент и каждое движение. Восторг, переходящий в отвращение, ужас, который охватил её, когда сломленная, побеждённая Хама вдруг рассмеялась, поздравляя свою ученицу. Ловушка захлопнулась, ей удалось передать своё отравляющее знание. Можно было плакать, кричать, проклинать себя, Хаму, саму магию воды, которая стала её единственным оружием, а теперь обоюдоострым клинком препарировала изнутри.
Она в любую секунду могла заставить человека остановиться, упасть, подойти ближе, вскрыть самому себе вены и наблюдать как по капле вытекает кровь. Тот самый источник жизни, который дал Катаре безграничную власть над человеком.
Каждый раз, прогоняя из головы эти образы, Катара сильнее сжимала в руках медальон своей матери. Она вспоминала её ласковые руки, её красивое лицо и тихий голос, певший им с Соккой колыбельные. Они всегда засыпали возле неё, убаюканные словно бы шелестом волн мелодичным шёпотом и нежными прикосновениями. Их мама верила, что её дети вырастут достойными людьми, надеялась, что война их не коснётся. Она желала им счастья. И Катара продолжала повторять про себя, её маме не захотелось бы знать, что дочь превратилась в чудовище.
С наступлением темноты всегда становилось хуже, страшнее было только дожидаться очередного полнолуния. Тени подступали ещё ближе, окружая место очередного ночлега. Катара не хотела, чтобы они касались её спутников, и уходила в сторону от костра, кутаясь в спальник. Громко храпела Тоф, Аанг вечно ворочался, обеспокоенный судьбой человечества, Сокка слюнявил свой спальник иногда выворачиваясь в невозможные позы. Аппа снежной горой возвышался над ними, но Катара не решалась приближаться даже к нему. В стороне от лагеря, тени окутывали её, затягивали в водоворот сна. Ей казалось, что она тонет. Вода, всегда бывшая такой послушной, обращалась против не ё, поглощая, забирая её жизнь, утягивая в неизвестные глубины.
— Катара, моя лучшая ученица. Проснись! — Хама всегда оказывалась где-то рядом. Не та старуха, которая напугала их в лесу, а затем предложила ночлег. Молодая девушка, гордый маг южного племени воды сидел рядом с Катарой, поглаживая её по волосам, вытягивая из мутной круговерти кошмаров.
— Хама, уйди. Я победила тебя, ты получила своё, теперь уходи. Перестань постоянно преследовать меня или скажи, что тебе нужно! — Катара каждую ночь пыталась стряхнуть с себя наваждение, проснуться или хотя бы пошевелиться, но всё её тело наливалось свинцом и она могла только чувствовать под своей головой колени Хамы, а в волосах её ловкие пальцы.
— Ты помнишь мой гребень? Всё, что осталось на память от прежних времён. Они сожгли его, Катара. Сожгли вместе с моим домом. Вместе со мной. Вы тогда ушли, а жители разбушевались. Не стали даже вызывать стражу. Просто надели на меня колодки, заперли в моём собственном доме и подожгли, — она ласково целовала лоб Катары, её нос, виски, посылая в голову образы. Ей хотелось закрыться, уйти, не видеть ничего из этого.
Во сне это сделать невозможно. Каждую ночь, ведомая нежными поцелуями, она наблюдала, как Хама — другая, старая Хама — поднималась на ноги, кашляя от заполняющего комнату дыма. Как она пыталась призвать хотя бы немного воды, чтобы потушить разгорающийся пожар. Как вспыхивали её седые, такие лёгкие волосы, опаляя лицо. Как огонь окутывал её, забираясь по одежде вверх, как она кричала, разрываемая языками пламени, как обугливалась и лопалась её морщинистая кожа, как раскалившиеся колодки до кости прожигали её запястья.
И каждый раз всё заканчивалось так же неожиданно, как и начиналось. Хама целовала её в губы, и сознание затапливал неудержимый речной поток. Вода уносила прочь все горячечные видения, ослабляла боль, которую Катара чувствовала в странном приступе эмпатии к мечущейся в огне старухе. С каждой ночью видения становились всё ярче, отчётливее, не только огонь и смерть, но ещё и плен. Страх, голод, одиночество. Редкие всплески силы, когда в окно заглядывал лунный диск.
Образы и ощущения были невыносимы и Катара сама тянулась к Хаме, умоляя о завершающем поцелуе. Движения давались с трудом, закаменевшее тело поддавалось в ночь по дюйму, но Катаре уже было довольно всех этих видений. Она хотела забыться как можно скорее, хотела почувствовать в себе родную стихию, наполняющую её спокойствием и умиротворением.
Хама была словно средоточием её силы. Там, во сне Катара забывала о матери и брате, не думала об Аанге и войне. Её последний учитель даже после смерти заставляла принять свою суть.
— Глупая малышка, неужели ты никогда не заглядывала в свою душу. Ты так честолюбива и полна мести. Ты жаждешь знаний, жаждешь силы, чтобы отомстить племени огня. Скажи, разве сможешь ты исполнить отмщение, если не воспользуешься тем знанием, что я вручила тебе?
Тонкие пальцы скользили по рукам Катары, ласкали её шею, ключицы, вызывая незнакомую дрожь. Тихий шёпот Хамы, окутывал, ранил словами. Катара рвалась вверх к её тонким губам, только бы заставить замолчать. Она целовала отчаянно, впервые давая волю себе, своей силе, своему желанию, каким бы оно ни было.
Ночные видения пугали её своей откровенностью, днём она уходила от расспросов, говорила, что ей снятся кошмары, старалась не закрывать глаза надолго, чувствуя растущую внутри силу. Теперь ей казалось, что сквозь опущенные веки она видит, как по жилам её спутников течёт кровь, как мельчайшие капельки воды дрейфуют в воздухе вокруг. Она могла призвать их, могла только захотеть, и Сокка бы замолчал, а Тоф каждый раз при встрече склонялась бы в вежливом поклоне. Глупые, неуместные желания.
По ночам Хама смеялась, говорила, что это всё сила, что бурлит в ней. Сила, которую они скоро освободят. Катара протягивала вперёд руки, касалась её длинных волос, пропускала их сквозь пальцы, наблюдая, как они рассыпаются, перетекают, словно вода, которой они обе служат.
Она не задавалась вопросом, почему всё так сильно изменилось. Ночь за ночью её тело повиновалось всё лучше, разговоров и видений становилось всё меньше. Хама ласкала её тело, открывая до сих пор неизведанные глубины наслаждения, в которые Катара бросалась с такой лёгкостью. Она пыталась отвечать, касаться нежно, почти просящее, её высокой груди, подтянутого живота, опускаться ниже было всё ещё боязно и как-то неловко. Зато в поцелуях она ей не отказывала.
Катара любила скользить языком по нежной коже Хамы, осторожно ласкать твердеющие соски, захватывая их губами, поочерёдно уделяя внимание каждому. В такие моменты её строгая наставница таяла от прикосновений, сжимала руки на её предплечьях, седлала всё ещё неподвижные, словно каменные, ноги. Катара зарывалась пальцами в её волосы, разбивая нехитрый узор, сжимала, мяла ладонями кожу на затылке, чувствуя, как дрожит податливое тело, проходилась руками ниже, сминая кожу на спине, чувствуя, как бурлят внутри приливные волны, как речными водоворотами уносит остатки смущения. Ещё немного и сама Хама начинала медленно волнообразными движениями скользить по её телу. Она склонялась ближе и целовала, давая почувствовать силу, свежим потоком вливающуюся в тело. Рябью по коже проходило удовольствие. С каждым разом, всё сильнее дрожали ноги, поддавались, плавились, ведомые желанием.
Когда, в одну из ночей, Катаре удалось согнуть колени, заставляя сидящую на ней Хаму скользнуть ниже, она с трудом удержалась от желания коснуться её там, где по ноге скользнуло влажным, горячим, таким нежным, что от одного этого движения Хама тихонько застонала, сильнее цепляясь за её плечи. Она убеждала себе, что ещё немного. Она не готова к тому, что может на неё обрушиться.
Каждый день росла её сила, каждую ночь, она чувствовала, как Хама отдавала ей себя, словно она сама и была её магией, запертой, закрепощённой в, словно чужом, теле.
Когда в их лагерь пришёл Зуко, первым её желанием было избавиться от преследователя. Катара волновалась за Аанга по-прежнему. И теперь уже с удвоенной силой желала смерти каждому воину племени огня. Она знала, что Аватар не должен убивать, понимала, что тот ещё ребёнок, пусть и наделённый великой мудростью. Он не должен убивать, но обязан уничтожить зло, выиграть для них эту войну. Она выговаривала это Хаме каждый вечер, надеясь, что, если не сможет найти решения, то хотя бы забудет обо всём, под её ласковыми руками.
Несмотря на протесты, Зуко остался с ними и Катара поняла, что не пожалеет, когда он рассказал о генерале, который увёл в плен её мать. Вот к чему готовила её Хама, отпуская понемногу вожжи контроля её силы.
— Ты сильно изменилась за это время, моя малышка, — Хама игриво дёрнула её за кольцо волос, подошла ближе, заглядывая в глаза. — Сегодня последняя ночь, ты знаешь? Я отдала тебе всё, научила контролю. Ты единственный маг крови. И ты знаешь, для чего использовать свою силу.
Тяжёлая вязкая паника затопила Катару с головой, как в те первые ночи, заставив её забиться в сильных руках Хамы, захлёбываясь собственной, такой густой, кровью. Она беспомощно смотрела, как её тело осело на пол, как над ней склонилось разом постаревшее лицо Хамы. Морщинистые пальцы прошлись по её лицу, касаясь лба, и Катара сосредоточилась, собирая силы для такого уже привычного действия. Она перехватила старушечью руку и рванула вперёд, целуя глубоко, уверенно, делясь собственной кровью. Лицо под её ласкающими руками разгладилось, она чувствовала, как Хама дрожит, отвечая, собирая языком последние капельки рубиновой жизни с её губ. Магия спокойно бурлила внутри, больше не пытаясь взбунтоваться, разрывая её тело.
Отчаянье ледяной змеёй свернулось внутри, и она решительно надавила на плечи Хамы, заставляя её опуститься, сама ложась сверху. Такое знакомое уже тело отвечало на каждое её движение. Любое прикосновение, словно мелодией отзывалось в загустевшем воздухе.
Нежные руки, сдавливающие кожу, капельки влаги, что солью растекались на языке — Катара никогда не задумывалась, почему, прежде такие пресные, её сны, с появлением Хамы, наполнились ощущениями. Сейчас она могла чувствовать даже лёгкие полосы тумана, который из ниоткуда появился вокруг них.
Маленькие капельки тонким узором покрывали всё тело Хамы и Катара собирала их губами, вминала пальцами в нежную кожу. Она чувствовала, как ленивыми волнами их накрывает уже знакомое чувство. Оно спиралью захватывало всё тело, от самых кончиков поджимающихся пальцев ног, до висков, в которых заполошно билась кровь, словно отсчитывала ударами время, которое им осталось.
Катара двигалась по её телу вниз, раздвигала длинные ноги, помогала согнуть в коленях. Она чувствовала, как Хама сжимала её своими коленями, скользила ногами вдоль по её телу, подбрасывала бёдра вверх, словно пытаясь потереться о неё тем местечком. В этот раз Катара спустилась к её животу, нежно скользила языком по коже, чувствовала, как сокращаются от её движений мышцы. Внутренние стороны бёдер она чуть придерживала, разведя в стороны, поглаживала, стараясь не отвлекаться.
Нежные складочки между бёдер были совсем влажными. Катара спустилась чуть ниже, касаясь носом жёстких завитков волос. Она знала, что прикосновения здесь должны быть приятны – сама не раз ласкала себя, когда удавалось уединиться во время купания. Но она хотела бы знать, как это будет ощущаться, если коснуться не пальцами, а языком. Потянувшись вперёд, она лизнула складочку, прижала чуть сильнее языком, разгладила её, чувствуя, как поддаётся нежная кожа. Во рту разлился терпкий вкус, от которого хотелось только сильнее податься вперёд. Она скользнула языком глубже, чувствуя, как задрожала Хама, как её пальцы впились сначала в плечи Катары, затем схватились за бёдра, подтягивая их выше, шире раздвигая ноги.
Так было даже удобнее. Языком Катара не могла проникнуть достаточно глубоко, кружа возле входа, слизывая сочащуюся влагу. Пальцы её скользнули внутрь вырвав из Хамы тихий стон. Она подалась вперёд, заставляя пальцы погрузиться ещё глубже. Катара не возражала, лишь чуть развела пальцы в стороны, лаская нежные стенки, и положила другую руку ей на живот, чуть придерживая извивающееся в наслаждении тело. Хама металась, пытаясь сильнее насадиться на ласкающие пальцы, сжималась внутри так сладко, что Катаре самой хотелось потереться обо что-нибудь, сбросить напряжение, волнами накрывающее их обеих. Она добавила третий палец, наблюдая как выгибается под ней Хама. Та пыталась податься вперёд, упиралась пятками, силясь шире раздвинуть ноги, раскрывалась сильнее, отдавалась, пыталась притянуть Катару к себе, ближе.
Наслаждение туманило голову, внизу живота скручивался водоворот, словно готовясь утянуть на дно их обеих. Катара склонилась ближе, практически ложась сверху, руку выгнуло под неудобным углом, движения замедлились и Хама жалобно всхлипнув, открыла глаза. Хотелось запомнить каждую её чёрточку, той, что поделилась своим знанием, болью, ненавистью, хотелось сказать ей, что это всё не умерло вместе с ней. Катара запомнила, выучила урок и она отомстит. Теперь у неё есть для этого силы.
Хама вдруг дёрнулась, словно пытаясь сбросить оцепенение. Она обхватила ладонями лицо Катары, прижалась к ней в поцелуе, отдавая последний глоток своей силы.
Через несколько дней, когда Катара стояла на чужой земле перед бывшим генералом, ей было всё равно, насколько он стал ничтожен и жалок. Она подошла ближе, снимая капюшон. Где-то за пределами купола стеной лил дождь, Зуко стоял рядом, удивлённо отряхиваясь.
Когда-то один из могучих воинов, теперь простой земледелец. Катара хмыкнула, нет, не бывать такому. Она подняла руки на уровень груди. Мягко и плавно перехватила контроль, чуть склонила ладонь вперёд. Это так просто, когда не сдерживаешь себя. Так легко, когда вместо чувства вины и лица матери перед глазами смеющаяся, дрожащая от наслаждения, кричащая от боли Хама.
Теперь нужно просто вести его.
Генерал поднялся с земли, подошёл к удивлённому Зуко и вытащил у него из ножен палаш. Кажется, пока они смотрели друг на друга, одинаковый ужас отражался на их лицах. Повинуясь движениям рук Катары, генерал повернулся к ней и медленно занёс палаш над своей левой рукой. Разрез тут же наполнился кровью, он попытался закричать, но она сомкнула его губы. Взять меч второй рукой получилось с трудом – удар оказался слишком сильным и задел не только вены. Рука была практически недееспособна, но подчинялась чужой воле. Ещё один удар. Теперь уже взять палаш двумя руками. Зуко отвернулся, закрывая лицо, но Катара дёрнула его к себе.
— Смотри, принц Народа Огня. Вот что случится с теми, кто пойдёт против магов воды.
Палаш блестел от крови и воды, дрожал в непослушных руках генерала. На его лице отражался смертельный ужас, он бы упал в обморок, если бы не потерял власть над своим телом. С мягким чавкающим звуком палаш вошёл в тело, разорвал внутренности, проходя насквозь легко, словно распарывая детскую игрушку.
Катара внимательно смотрела, как кровь вместе с жизнью по капле покидала чужое тело, как дёргался в предсмертных конвульсиях генерал, как оседал на сырую землю бесполезным уже куском мяса.
Одним резким движением, она вытащила палаш из остывающего тела. Провела рукой над поверхностью, собирая чужую кровь в маленький, алеющий между пальцев шарик. Немного усилий и он превратился в рубиновый кристаллик. Всего лишь лёд, надолго его не хватит, если не поддерживать, но это не проблема теперь.
Катара обернулась к Зуко, встретилась с ним взглядом.
— Тебе не стоит говорить об этом Аангу. Он не поймёт. Паниковать тоже не советую, нам нужно будет заглянуть в одну деревню, прежде чем мы вернёмся к остальным.
Ветер трепал её волосы, пока они летели в деревню, возле которой их нашла Хама. Теперь Катара знала, что сможет помочь Аангу в этой войне. Если понадобится, она убьёт любого, кто встанет на пути.
Маленький шарик холодил её ладонь.
@темы: Читать